Хлопоты «кочевья» в поиске богатых и нектароносных угодьев
Не верь глазам своим.
Пчеловодческий экстремизм,
или Много ли пчеловоду надо!
Цветочное постоянство пчелы — несомненное благо для опыляемой флоры, но является ли оно таковым для самой семьи, ее экономики — баланса приходов и расходов? Очевидно, да, если окружающие семью угодья покрыты обильно цветущей однотипной растительностью. Но благо это рассеивается с утренним туманом в лучах проглянувшего солнца, если окрестные луга пестрят небольшими островками множества зацветших видов.
Работа пчелы-однолюбки в условиях широкого предложения становится менее производительной: выискивая в массе разноликих трав «свои» цветы, пчела теряет драгоценное время — отведенный ей на сбор пищи медовый час. Когда он истечет, ей придется возвратиться домой с той добычей, что она успела перепроводить в зобик, пикируя и ныряя гудящим челноком в колыхающийся ковер луговых трав.
Пчеле-одиночнице (а их природа сохранила нам десятки тысяч видов), которая сама по себе и сборщица, и строительница гнездышка, и заботливая мать будущего потомства, букетная разноликость луга не мешает выполнять скромные планы по сбору пищи, привязана ли она к какому-либо источнику нектара, пыльцы или нет. Для общественных пчел, начавших миллионы лет назад «новую жизнь» в жестких рамках социальности, разнотравные пастбища перестают быть наиболее эффективным источником организованных заготовок пищи.
И пчеловод, задумавший заботиться о пчелах и подыскивать им богатые нектароносные угодья, но не искушенный в тонкостях пчелиной биотехнологии, легко становится жертвой внешнего впечатления. И как бывает огорчен хозяин крылатых артелей, свершивший трудный рейд на прельстившие его угодья! Радовался он, глядя на луг, радовался, наблюдая отличную с виду работу пчел. Уже с утра на летках царило большое оживление, звенящими трассами уходили в поле добытчицы нектара, прочерчивали цветные следы сборщицы пыльцы, глухо приземлялись потяжелевшие в поле фуражиры. Вечерами же чуткое ухо пасечника ловило басовитые тона пчел-вентиляторщиц, которые, построившись в строгий порядок на летках ульев и потеснив нервную и чуткую стражу, изгоняли из принесенного нектара избыточную влагу.
Все предвещало обильный урожай меда и доброе вознаграждение за беспокойство и хлопоты предпринятого «кочевья». Но вот пришло время собирать урожай, изымать из ульев накопившиеся излишки. Пчеловод проинспектировал ульи и вынул, какой посчитал, товарный, ненужный семье в зимовке мед. Вынул и взвесил. Взвесив же, почему-то утих и задумался. О чем же он задумался, наш начинающий пасечник? Разве тех 12—14 килограммов, что он извлек из каждого улья, мало? Ведь это все-таки несколько выше среднестатистического сбора с пчелиной семьи, у нас в стране. Казалось бы, можно быть довольным. Как говорится, не хуже; чем у людей.
Но среди пчеловодов, можете поверить на слово, очень силен дух соревновательности, заставляющий весьма ревниво относиться к успехам других, и успокоительное «не хуже» вряд ли удовлетворит даже начинающего пасечника. Должно быть лучше! Да и страсти пчеловодческие вскипают отнюдь не вокруг безликих среднестатистических данных.