Главная / Публикации / В местах проживания

Устойчивые показатели по медосбору имеют пасеки на полевых угодьях

Помехи созерцанию.
Сдержанна сила лесных массивов.
Случайность или закономерность!

Ранее мы описали случай высокого медосбора, полученного от пчелиных семей, вовремя подключившихся к обильному гречишному взятку. Что же противопоставили удачливым добытчикам «на колесах» их местные коллеги, не пожелавшие примкнуть к кочевому отряду? Возможность не прерывать сеансов целительного созерцания лёта пчел, сбереженные силы и время? Вне сомнения, презрев суету кочевки, они обрели и эти блага. Пчеловождение, однако, красно медом, а его-то «домоседы» и получили много меньше.

И вот в мелодии успокоительного созерцания пчелиного лёта ворвались тревожные ноты сообщений о гораздо более высоких медосборах у тех, кто отправился в дорогу.

Почему это произошло? Ведь пчеловоды, снимаясь со своих насиженных мест, покидали отнюдь не безжизненные, иссушенные солнцем или вытоптанные скотом угодья. Та же территория Моршанской селекционной станции, откуда вместе со своими пчелами откочевал автор, была на редкость богата растительностью, живописна и изобильна цветами. Но местные пчеловоды, не рискнувшие пытать счастья на колесах, не собрали и трети от той продукции, что привезли месяц спустя охотники за степным медом.

Пойма реки Кашма (приток Цны), где были разбросаны опытные участки станции, сохраняла в то время — на рубеже 60-х годов — еще много нетронутых человеком земель, воды ее были чисты, а растения не угнетены какими-либо экологическими бедами. В пределах досягаемости лёта пчел-фуражиров преобладали естественные угодья — луга, хвойные и лиственные леса, мелколесье, болота и питающие их подтопы. В половодье вешние воды сплошь заливали пойму и только домики селекционного поселка высились на небольшом пятачке сухой земли. Сочна и густа была растительность, взошедшая на плодородной, напоенной чистыми водами, прогреваемой щедрым солнцем почве черноземного края.

Пчелиные семьи готовились к этой радостной и трудной поре. Наливаясь силой, они растили особо мощные отряды сборщиц главного серединолетнего нектара. Существовала ли сила, способная обмануть их ожидания?

Ведь так было в этих местах из года в год тысячи и тысячи лет. Недаром герб губернского города Тамбова представлял собой изображение пчелиного улья с тремя золотистыми пчелами. Край словно бы самой природой предназначался для занятий пчелиным промыслом.

Так было, но сейчас этими угодьями распоряжалась не органичная в своей целостности стихия природы — решающие коррективы вносил человек. Земледелец зорко следил за развитием не только посеянных им растений, но и диких, считая их вполне подчиненными своей воле. Он ждал, когда они достигнут наибольшей массы и наилучшего состава наполняющих их соков.

Когда это случалось, к зацветшим лугам, полянам и опушкам спешили механические и конные косилки, выходили отряды ручных косцов. Они ровными рядами укладывали на землю изготовившиеся цвести и плодоносить травы, чтобы превратить их в животноводческие корма. Пчелиные угодья безнадежно скудели.

Что оставалось медоносным пчелам? Цветы, счастливо схоронившиеся под кронами лесных деревьев и кустарников, вблизи топких болот, на не удобных для косьбы местах, на берегах речек, канав, кромках дорог и оврагов? Да, пчелам принадлежали эти остатки былой роскоши, но отвечали ли они вызревшей в семьях летной медособирательной силе? Могли ли пчелы собрать с них мед, достойный украсить труд пчеловода?

В лесах, окружавших поселок, в сохранившемся столетнем парке можно было встретить липы, об одном упоминании о которых защемит сердце как юного, так и бывалого пчеловода. К сожалению, больших скоплений липы здесь не образовывали. Вся могучая сила пчелиных семей, способных собрать за несколько недель десятки, а то и сотни килограммов нектара, была обречена работать «в полухолостую», распыляясь по небольшим участкам медоносящей растительности.

Зрелищно пейзаж оставался, правда, очень привлекательным. Отовсюду, куда не добирались косцы, выглядывали праздничные головки цветов, не давая окончательно угаснуть надеждам романтически настроенных пчеловодов на медосбор и в родных краях. Только профессионально изощренный взгляд мог оценить реальные контуры медопродуктивности внешне привлекательной территории.

Такой неподвластный эмоциям оценивающий взгляд и вырабатывает постоянная практика у кочующих пчеловодов. Они-то и предпочтут в разгар сезона отмигрировать от манящих естественных лугов, по которым вот-вот пройдутся вооруженный косой человек или стада пасущихся животных, к неприкасаемым культурным посевам медоносов либо к сохранившимся поблизости массивам диких — тех же липы, малины, кипрея, вереска, которым также не грозит искусственное пресечение срока их цветения.

К сожалению, в зонах массового расселения человека, где сосредоточилась и основная масса пчелиных семей, таких сберегшихся природных кладовых нектара осталось немного.

Давайте взглянем на данные медосбора пасек, расположенных в районах нашей «пчеловодной Мекки»,— на богатейших, прославленных далеко и за пределами страны нектарных угодьях Башкирии как раз в те годы, о которых идет речь. Но прежде чем взгляд читателя скользнет по таблице, поспешим сообщить еще одну цифру: две трети произрастающей в Советском Союзе липы сосредоточено как раз в башкирских лесах. Липа же, как известно и человеку, далекому от пчеловодства,— наиболее выдающаяся нектароносная древесная культура в наших природно-климатических условиях.

Медопродуктивность пчелиных семей в различных экологических зонах Башкирии

Зона
Медопродуктивность (кг) по годам
1956
1957
1958
1959
в среднем за
4 года
15 лет
Лесостепная
25,6
39,3
31,5
31,1
31,9
28,4
Степная
39,7
50,2
39,9
36,1
41,3
28,7
Горнолесная
24,3
41,6
35,6
35,6
34,1
28,7

Результаты, пожалуй, неожиданны: горно-лесные пасеки, расположенные в местах с наибольшей концентрацией естественных медоносов (в первую очередь липы), уступили за учитываемый срок пасекам степной зоны и только в пределах 15-летних наблюдений они подравнялись с пасеками степных и лесостепных районов, где в ценозе преобладают возделываемые человеком растения.

Сравнивая наивысшие медосборы, получаемые на этих пасеках (60 килограммов в степной и 46,6 — в лесной), известный специалист В. Н. Власов делает заключение: «Наиболее высокие и устойчивые показатели по медосбору имеют пасеки степной зоны, базирующиеся на полевых угодьях». Причем не забудем: сопоставление медосборов проведено по годам относительного экологического благополучия, когда еще не проявлялись в такой острой форме последствия антропогенного загрязнения среды.

Как отнестись к этим фактам? Случайны ли они или отразили глубокие закономерности?

С.А. Поправко