Рационализация человека в жизни пчелиной семьи

От Ивана Грозного и до наших дней.
Хватит ли меда для врачевания!

Сопоставление нектарного потенциала естественных и культурных угодий и медосбора с них конкретных пасек приоткрывает неожиданную картину. Даже нетронутые пейзажи с выдающимся медоносом — липой — не показывают стойкого превосходства над смежными районами, в которых лес уступил место рукотворной пашне.

Возможно ли это? Ведь медоносная пчела — истинно природное существо. Неужто ей уютнее, а главное — сытнее в мире человека, чем в царстве дикой природы? Такое случается — многие животные прекрасно устраиваются «при человеке», подкармливаясь от его щедрот. И не только одомашненные, но и дикие, обитающие в некотором отдалении от него.

Последствия вмешательства человека в природу далеко не однозначны и для медоносных пчел. Письменные источники свидетельствуют, что леса и Древней и Средневековой Руси изобиловали зверем и пчелами. Так, в первой книге о пчеловодстве восточных славян «Наука о пасеках», изданной в польском городе Замостье в 1614 году, автор пишет: «На бескрайних просторах, между землею русской и другими близкими бог дал краю этому то, что пчелами он богат несметно, меду в нем превеликое множество. Достаток обычно родит лень. Редко кто заботится о порядке и улучшениях в работе, если ему все легко течет в руки. То же самое мы видим и на Руси в пчеловодстве. Выбивают на Руси в колодах пчел целиком и выбивают самых лучших, тех, у которых больше всего меда; так погибает большая часть пчел, к тому же самых трудолюбивых.»

Несмотря на все издержки, пчелиный промысел на Руси значил очень многое. Он в самой существенной степени на протяжении многих веков способствовал становлению ее экономики и государственности. «Кому же не известно,— пишет знаток русского пчеловодства Николай Михайлович Витвицкий,— что наши деды не имели ни серебряных, ни золотых рудников. Золотыми их рудниками были пчелы». Добываемый из них мед большим потоком направлялся и за рубеж, утверждая престиж страны, давая ей валюту и товары.

Мед был, по сути, единственным источником концентрированной сладости, но шел не только в пищу, а был основой для изготовления множества лекарственных композиций. Не меньший, если не больший, спрос существовал на мировом рынке на пчелиный воск — незаменимый источник освещения, лекарственное сырье, важнейший материал в различных производствах, ремеслах, искусствах.

В стране насчитывалось огромное количество пчелиных семей. Даже во времена Ивана Грозного, когда уже наметился упадок пчеловодства, в России имелось не менее 40 миллионов пчелосемей, в 5 раз больше современного уровня! А ведь страна была в десятки раз менее населена, чем сейчас. Можно представить себе насыщенность внутреннего рынка продуктами пчеловодства!

О продуктивности пчелиных семей, содержащихся в неразборных ульях — колодах, дуплянках, сапетках и бортях, можно судить по редким сохранившимся ныне очагам бортевого промысла в малодоступных лесистых районах Башкирии. Здесь получают с борти до двух пудов меда за сезон — опять-таки в несколько раз больше теперешнего среднесоюзного сбора меда с каждого улья.

На эти годы приходятся основные открытия и изобретения в пчеловодстве, которые дали возможность человеку более глубоко вмешаться в жизнь пчелиной семьи, начать желанную ему рационализацию, то есть повести дело в соответствии с его новыми знаниями и представлениями. Изобретаются рамочный разборный улей и медогонка, изготавливается искусственная вощина, строятся теплые зимовники (омшанники), селекционируются новые породы пчел, применяются различные лекарства, вводятся в обиход десятки иных новшеств.

И что же? Все эти завораживающие достижения не в силах перевесить влияние каких-то могущественных факторов, действующих словно бы вопреки нашему прогрессу. Каких же?

В самом начале XX века, когда упадок пчеловодства уже вполне был осознан, орловский пчеловод В. Петров напишет: «Истребление лесов, распашка лугов, выгонов, даже меж, распространение культуры растений, бесполезных для пчел,— все это сократило площадь естественного медосбора. Пчелы, не получая достаточного количества медовых сборов, стали водиться слабее, от бескормицы, недостатка медовых запасов — умирать зимою, от безвзяточности — плохо развиваться и роиться летом, пасеки стали слабеть и уничтожаться».

Итак, инициативы человека — главная причина бед? Но в других случаях травянистые растения, поднявшиеся на обезлесенной территории, давали пасечнику хорошие взятки, и он с оптимизмом смотрел в будущее. Ситуация не везде оказывалась однозначной, но в целом положение отрасли неуклонно ухудшалось. Можно сказать, что цивилизация на том витке своего развития была против пчел.

Когда в 1910 году в «Ежегоднике России» появится отчет Министерства внутренних дел о пчеловодстве страны, станет известным, что в ней насчитывается всего 6,3 миллиона пчело-семей, которые поставили на рынок около двух миллионов пудов меда, то есть чуть больше 5 килограммов от каждой семьи. Воск к тому времени вообще станет дефицитом, и Россия будет его десятками тысяч пудов дозакупать за рубежом.

Интересны данные по состоянию пчеловодства в эти предреволюционные годы по отдельным регионам страны. Вот как выглядело производство товарного меда одной семьей пчел в некоторых губерниях России в 1910 г.:

Первые строчки в таблице занимают Костромская и Московская губернии с уровнем товарного медосбора в 19,2 и 13,5 кг с семьи соответственно. Это очень приличные цифры. Сейчас дела с пчеловодством в этих областях много хуже: в Московской области средний сбор товарного меда составляет всего 2—3 кг на улей, что вдвое-втрое меньше выхода медовой продукции в 1910 году даже с неразборной пчелиной дуплянки! Пчеловодство Руси, испытавшее на рубежах XVII—XVIII веков чувствительный удар развивающейся цивилизации, до сих пор не может выйти из тяжелого кризиса, и он, как мы видим, имеет тенденцию усугубляться.

Тревожным пророчеством звучат сегодня слова Н. М. Витвицкого, который, взывая в начале XIX века к активности современного ему Министерства государственных имуществ, писал о том времени, когда пчеловодство в России так оскудеет, что люди будут не в состоянии «достать даже столько меда и воска, сколько нужно для уврачевания своих больных младенцев». Но ни тогдашние, ни теперешние ведомства оказались не в состоянии решительно повлиять на улучшение положения в отрасли. Сейчас среднедушевое потребление меда в стране — менее чайной ложки в неделю.

Ситуация приобрела явно критический характер и понуждает к немедленным действиям? Для Петра Ивановича Прокоповича от деятельности которого, как и Н. М. Витвицкого, следует вести летопись русского культурного пчеловождения, секретов в причинах этих бед не было. Еще в 1832 году в «Земледельческом журнале» он писал: «Из многочисленных опытов и с твердой уверенностью я объявляю: что безуспешность и упадок пчеловодства наиболее происходит от невнимания к округу пчелиных угодий и главнейшее от незнания бесцветных времен и безвзяточных влияний на цветы, и затем от неподдержки пчел в голодное время суточною пропорциею пищи».

Человек сначала меняет, использует среду и лишь потом накапливает знания о своем вмешательстве. Но, натерпевшись от собственных ошибок и понемногу учась на них, человечество переживет затем знаменательное событие: родится система опережающего знания — наука, призванная разорвать эту опасную последовательность событий, освещать пути практики. Праотцы нашего пчеловодства, как мы удостоверяемся, проницали разрушительные тенденции примитивного землепользования, но в теперешние времена научных приоритетов требуются и другие свидетельства, подтверждающие истинность этих прозрений.