Главная / Всё о пчелах / Пчела-воровка

Пчела-разведчица или чужой мед под запретом

Пчела способна почерпнуть «новые идеи» среди хорошо забытых старых — из своего рода генетического банка, в котором хранится опыт ранее живших поколений. Унаследованный, а ныне оживший в генетической памяти опыт пчелиной жизни диктует ей соответствующие формы поведения. Она уже не будет отвлекаться на иллюзорный поиск нектарной влаги цветов растений. Пчела-разведчица устремится к более реальным, хотя и менее престижным источникам: ведь требования на «чистоту происхождения» и качество сладкой пищи резко упали.

Пчелинная семья, которой угрожал зимний голод или осенняя бескормица, сначала отступила, отказавшись от приоритетов высшего ранга — нектара и пади, а затем, снизив их, вновь обрела способность эффективно действовать. Ее посланцы заинтересуются теперь и надтреснутыми плодами садов и бахчей — яблоками и грушами, сливами и виноградом, дынями и арбузами, из которых вытекает густеющий на солнце и пригодный для потребления сок. Пчелы могут наведаться и на ряды колхозных рынков, беспокоя продавцов и покупателей. Посетят и предприятия сахарной и пищевой промышленности, если те окажутся поблизости, повсюду выискивая источник, где может оказаться дефицитный корм для пчел.

Пчела воровка

Но по этим адресам пчелу ждет ненадежное и сомнительное по качеству вознаграждение. Есть более богатые и лакомые кладовые для сбора нектара. Ранее пчелы не проявляли к ним явного интереса. Чужой мед находился под запретом, поведенческая программа насекомых была иной. Теперь положение изменилось: медовые закрома других ульев становятся объектом вожделенного внимания разведчиц чужих семей.

На пасеке начинается не самое превлекательное, но пожалуй, самое тревожное для пчеловода зрелище: прямая проба сил, кто есть кто в пчелином сообществе и все ли заслуживают право на уважение территориальной целостности и неприкосновенность границ. От внимания «черных разведчиц» не ускользнет ни одна пчелинная семья. Название свое они получили недаром: от длительной службы у этих вертлявых и настырных насекомых сносилось пушистое «оперение» их молодости, покрывавшее ранее их изящные тельца. Сложено оно было из малозаметных человеческому глазу хитиновых волосков, особенно густых на брюшке и нижней части грудки пчелы. Теперь от лазания по цветам и сотам улья, постоянного счесывания пыльцы покрытие поредело и стерлось, и вот выявилась более темная окраска облаченного в хитин тела.

Пчела стала заметнее, в ее облике проглянуло нечто хищное и воинственное. Для своей стражи подобные изменения в ее внешности роли не играют, так как главный опознавательный знак насекомого — запах — остался прежним, обеспечивая беспрепятственный пропуск в родной улей. Другое дело — теперешние объекты пристального внимания «полысевшей» пчелы-разведчицы — чужие ульи. В них достаточно пчел-стражниц, способных разобраться в тонких признаках «своих» и «чужих».

Черная же, учуяв желанный аромат, исходящий от одного из наименее строго охраняемого улья, начинает вокруг него свой зловещий пируэт. Она не хочет, чтобы ее признали за агрессивную чужестранку. Подлетевшая к соседнему улью с недобрыми намерениями, она словно бы сознает, что нарушает устав пчелиного племени и что она помечена характерными отличиями. Ее поведению вблизи чужого улья свойственны некая неуверенность и вместе с тем назойливость и настырность.

Пчелка садится на дальний край прилетной доски и, начав вроде бы чистить свое тело, ножки и усики, ждет реакции стражи. Если охрана бдительна и тут же станет к ней приближаться, черная разведчица, не дождавшись опасного столкновения, взмоет вверх и возьмет курс к леткам более беспечных семей. Если же никто из редкой цепи стражников не обратит на нее внимания, она постарается проникнуть в улей с «главного подъезда» — летка. Встретив здесь решительное противодействие, не успокоится и станет внимательно облетывать улей, пытаясь обнаружить в нем незаметную щель или скрытый лаз, которые пчелы-строительницы и ремонтницы своевременно не залепили смесью воска и прополиса, а семья не выставила на опасном участке дополнительного дозора.

Недоделки и невнимание в пчелином доме могут быстро привести к трагической развязке. Для черной пчелы как раз и нужен «черный ход». Обнаружив его, она тут же проникнет внутрь улья и, не мешкая, постарается жадно припасть к ближайшей медовой ячейке, чтобы поскорее наполнить свой зобик. Поглощая мед чужой семьи, пчела-воровка становится менее различимой для хозяев улья. Она как бы меняет свою «ароматную кожу».

Тут для нее наступает решительный момент: ведь «проверка личностей» у пчел идет по запаху, различаемому путем хеморецепции источаемых насекомым веществ. А этим-то запахом «причастившаяся» к чужим запасам похитительница как бы роднится с хозяевами.

Пчела воровка залезла в соты

Нагрузившись ворованным медом, удачливая разведчица выбирается наружу через найденный ею лаз и стремглав летит к родному улью с добычей и важной вестью об успешном налете. Выгрузившись, поспешит обратно. Каждый раз проникнуть в чужой улей пчеле воровке будет легче: и запахом стала схожа с хозяевами, и все ходы-выходы ей теперь известны. От безнаказанности пчела воровка смелеет и вовлекает в грабительские рейсы все больше таких же, как и она, ловких и охочих до чужого меда соплеменниц. Обретя химический пропуск в улей — его запах, они беспрепятственно разворовывают несчастную пчелинную семью.

Это вариант пчелинного воровства, к которому особенно склонны расы пчел с «кавказской кровью», возможно, потому, что в составе их летных отрядов большая доля разведчиц, жаждущих отличиться в обнаружении новых медовых источников.

Пчеловод, обнаружив такое тихое, но явное по утечке меда разворовывание семьи, может, пока не поздно, попытаться ее спасти, например, унеся на пару дней в прохладный темный зимовник, сарай. Там подвергшаяся грабежу пчелинная семья придет в себя, успокоится, обретет способности к более эффективным защитным действиям. Растерянные же пчелы-воровки, у которых из-под носа увели законную с их точки зрения добычу, переключат свое внимание на другие семьи. Их-то и следует самым внимательным образом осмотреть, сужая летки, ликвидируя все прочие щели и лазы.

Когда пасека придет в нормальное состояние, а пчелы-воровки, смирившись, возвратятся к своей мирной разведдеятельности, можно выставить на свет из зимовника и пострадавший улей, сузив его леток в расчете на проход одной-двух пчел. Воровки, которые непременно обнаружат старого знакомца и постараются продолжить свое дело, встретят здесь уже более плотный и решительный заслон.

Когда идет тихое разворовывание пчелинной семьи, еще можно что-то предпринять в ее поддержку, но если одна из грабительниц убьет ее матку — семья обречена. Все ее порядки окончательно расстраиваются. И ранее не слишком самоотверженная и внимательная стража совсем перестает справляться со своими обязанностями. Пчелы-воровки же в считанные минуты оповещают главные летные резервы своих семей, а те, не теряя времени, массами летят к безнадежному улью, чтобы экспроприировать содержимое его кладовых.

Пчелы воровки на летке улья

Однако расхищение медовых запасов пчелинных семей по описанному сценарию удается далеко не всегда. Оно возможно лишь в тех случаях, когда семья или заведомо слаба, или по какой-либо иной причине не способна оказать серьезного сопротивления. Достаточно многочисленная и здоровая семья, пусть она и не сразу заметила недочеты на входных путях улья, опознав нежеланных пришельцев, постарается тут же исправить положение. Стража ее быстро пополнится за счет внутренних резервов, и на летках встанут в боевые позы решительные защитницы улья.

Могут постоять за себя и семьи молодые, относительно немногочисленные, но достаточно дееспособные, образовавшиеся, например, из поздних роев. «Отпочковавшись» от материнских гнезд в конце лета, они еще не успели нарастить большую «силу» — массу пчел, собрать обильные запасы, но отнюдь не утратили экспрессии и жизнестойкости. Пчелам-воровкам здесь тоже не удастся поживиться.

К явно сильным пчелинным семьям, выставившим на летках по окончании медосбора плотные ряды охранников, «черные разведчицы» вообще не рискуют приближаться. Наоборот, тут вполне приложима известная библейская притча: «У кого много, что есть, тому прибудет и еще, а у кого мало, у того отнимется и то, что есть». Природа, как мы вновь убеждаемся, не благоволит к тем слабым, которым давала возможность сделаться сильными, и бракует их не только с помощью всяких «инородцев» — муравьев, паразитов, болезнетворных микробов и т. п., но и своих же собратьев по племени.

Те семьи, у которых «много», тоже не сразу остынут от увлекательных «старательских» работ на цветоносных полях. Армия пчел-разведчиков, особенно мощная у них, лишь оборвется взяток, первой устремится в тайные инспекционные дозоры, внося свои поправки в положение дел среди остальных пчелиных коллективов. И улей меньшей мощности, пославший ранее «черных разведчиц», сам может пострадать от подобной контринициативы не менее решительно настроенного соседа.

И теперь, анализируя наши попытки проникнуть в улей, нам легче понять опасное беспокойство пчел, когда возле их жилищ появлялись чужестранцы с вполне «миролюбивыми» и, как они себя уверяли, «объективными научными интересами».