Стихийная гибридизация пчел в Южной Америке

Завоевание континента.
Пчелы-убийцы.
Какого добра ждать из худа!

Говоря о оборонительных реакциях пчелиной семьи, нельзя забыть и про «пчел-убийц». Широкая пресса успела наэлектризовать читателя сообщениями о беспокойных гибридах. Появились они на свет благодаря смелым генетическим опытам человека. Родившийся «джин», однако, ускользнул на волю.

Первоначально цель злополучных опытов, задуманных известным генетиком Уорвиком Эстебаном Керром, выглядела вполне убедительной и своевременной. Речь шла об улучшении качеств слабеющей местной пчелы. Слабела же она, как мы, просветясь законами нормального распределения, можем догадаться из-за чрезмерного усердия предыдущих селекционеров, сузивших до опасного предела генетическую базу эксплуатируемой пчелы.

Собственно говоря, в Бразилии, где все это происходило, использовалась не местная, а привозная раса. «Своих», схожих с нашими медоносных пчел здесь не водилось. Правда, первые попавшие на этот континент европейцы обнаружили и мед. Но он был несколько иного происхождения. Его собирали примитивные общественные насекомые — мелипоны.

Мелипоны — очень мелкие пчелы. Длина тельца каждой особи около 3 мм. Отличительная их черта — неразвитый жалоносный аппарат. Несмотря на относительную безоружность, мелипоны, когда на их гнездо покушался человек или другой бесцеремонный любитель сладкого, активно оборонялись. Не обладая таким мощным оборонительным средством, как жало, они пускали в ход твердые хитиновые складки приротовой полости. Попросту говоря, кусались, и укусы эти были чувствительны и болезненны, хотя и не шли ни в какое сравнение с ужалениями наших пчел.

Однако медоносность европейских пчел перевесила те неприятности, которые сулит их жало, и выбор был сделан: на кораблях из Старого Света поплыли в Новый необычные переселенцы. Добытчицы заморского меда не были обмануты — из Северной, и в Южной Америке их ждали прекрасные нектароносные угодья. Но все-таки пчелы были привозными, и со временем это сказалось. Прошли годы, и уже в преддверии трагических опытов доктора Керра пчеловоды в Южной Америке стали жаловаться на снижение жизнестойкости и продуктивности завезенной породы. Пчелиные семьи стали медленнее развиваться, чаще болеть.

Тогда-то мысль ученого обратилась к истокам, к родственным, как убеждают геологи, берегам Африки. Здесь в сходных климатических условиях испокон веков обитала пчела, получившая в номенклатуре видов латинское название Apis adansoni. Ни о какой вялости в развитии, восприимчивости к болезням не могло быть и речи. Адансони зарекомендовала себя очень жизнестойкой популяцией, пчелы были предприимчивы в добыче пыльцы и нектара, семьи быстро развивались, многократно роились, самоотверженно защищали свои гнезда. У себя на родине, скажем, в Танзании, они собирали много меда.

Доктор Керр решил укрепить слабеющую на Американском континенте «итальянку», скрестив ее с полной жизненных сил южно-африканской сестрой. Ученый не забывал о предосторожностях — опыты намечалось локализовать, проводя скрещивание в строго контролируемых условиях. Однако вмешался случай, по недосмотру на волю выскользнуло 26 неплодных (девственных) маток, выведенных от чистокровных африканок. Оказавшись на свободе, они встретились со здешними самцами и получили от них весь несомый трутнями багаж наследственных накоплений местной пчелы.

Развитие помесных или гибридных пчел

Когда эти матки возглавили колонии пчел, из их оплодотворенных яичек стали развиваться помесные (гибридные) пчелы, а из неоплодотворенных — в силу свойственного пчелам партогенеза — только чистые самцы, то есть чистокровные трутни популяции адансони. Новички «африканской масти» были быстролетнее, активнее и удачливее в амурных делах, чем слабеющие аборигены, что и предрешало дело полного генетического поглощения местной породы. Метизация шла стремительно.

Этому можно было бы радоваться, если бы гибриды оправдали возлагавшиеся на них надежды. Но они превзошли их. Правда, не в том направлении, на которое рассчитывали ученые. Когда появились гибридные пчелы, пчеловоды перестали думать о том, как поднять потенциал силы местной породы. Они были озабочены противоположной задачей: что делать с чрезмерной экспансией перерождающихся на их глазах пчелиных семей?

По внешнему виду новые пчелы были мало отличимы от прежних, но генетический реванш кровь африканок брала в другом — в нраве. Они оказались безудержно агрессивными. Если завезенная ранее золотистая итальянка была миролюбива и покладиста, то гибридные пчелы не терпели рядом присутствия ни человека, ни животных. Более того, они отвергли законы пчелиных трасс и распространили зону нападения далеко за пределы своих пасек. Нападали на все темное и движущееся, даже на проезжающие мимо автомобили, на сельскохозяйственную технику. Вспомнив про эксцесс с пострадавшим дымарем, мы легче представим размер обрушившегося на страну бедствия.

Многие пчеловоды вынуждены были оставить свое занятие и первыми те, кто держал пасеку в городах и крупных поселках, где от пасек приходилось спешно избавляться. В менее людных местах пасеки оставались, но здесь постоянной мишенью атак свирепых африканок становились сам пчеловод и члены его семьи.

Стихийная гибридизация пчел в Южной Америке шла с очень высокой скоростью — до 300 км в год. Благоприятствует климат. Он позволяет пчелам круглый год собирать пыльцу и нектар, пчелиным семьям быстро развиваться и роиться, осваивая все новые пространства. Эти пчелы явно предпочитают свою энергию направлять в размножение, а не на максимальный сбор меда. При инспекции их гнезд пчеловодов удивляет полное от «доски до доски», то есть от верхнего бруска рамки до нижнего, заполнение личинками и куколками всего просвета ульевой рамки: явные признаки того, что вид полон сил и идет в экспансию.

За считанные годы вся центральная зона Южно-Американского континента оказалась под контролем гибридов, и теперь они штурмуют области материка с более прохладным климатом.

Почему же стало возможным победное шествие африканок по странам Южной Америки? Или все-таки правы геологи, считающие Южную Америку и Африку частями прежде единого материка? В таком случае пчелы, развившиеся в Африке уже после расхождения континентов, не смогли «достать» уплывающую на запад половину с не менее благоприятными условиями жизни, но, очутившись там с помощью человека, почувствовали себя вполне комфортно.

Не было пчел и в Австралии, хотя флора для медосбора и здесь превосходна. Это и доказали европейцы, завезя сюда свою пчелу (опять-таки итальянку!). Вскоре в Австралии сформировалась одна из крупнейших современных баз товарного производства меда. Однако климат тут сезонный, к которому хорошо приспособлена медоносная пчела европейских стран, а избалованная тропиками чистокровная адансони не смогла бы благоденствовать.

Разумеется, итальянка ненадежно держалась в Южной Америке: она дочь Средиземноморья, где зима, хоть и слабая, но есть. Ей, конечно, легче было адаптироваться в Северной Америке и в той же Австралии, чем в тропиках. О том, что итальянка неконкурентоспособна, следовало бы догадаться заранее: ведь адансони у себя на родине «не впускает» постороннюю пчелу, и попытки стран, расположенных в Центральной Африке, завести у себя технологичную, спокойную, медистую итальянку, успеха не имели. Не только адансони враждебно встретила гостью с севера — вся среда тропиков была против. Пчелы болели, подвергались нападению моли, муравьев, клещей, других непривычных вредителей и паразитов. Долгое содружество пчел с человеком обернулось снижением их устойчивости в новой агрессивной среде.

В Южной Америке для европейских пчел таких неуступчивых врагов и конкурентов, которых они встречали в Центральной Африке, оказалось меньше. И это позволило итальянке какое-то время продержаться. Перемирие было прервано, когда из-за ошибки доктора Керра быстро установился новый «статус-кво», утвердив, похоже, исконную пчелу в экологически сходной зоне.

Африканки уже форсировали Панамский перешеек, продвинулись в Мексику, сея беспокойство и тревогу в крупнейшей зоне интенсивного пчеловодства — США. И все же серьезные опасения вряд ли столь уж обоснованы для основных районов страны: всесильная в тропиках и влажных субтропиках адансони не пройдет далеко в северные районы, где она из-за своего злобного нрава наверняка лишится покровительства человека и останется без самого главного в холодном климате — теплого и надежного улья.

Повышенную раздражимость африканок и их гибридов по отношению к людям понять можно: забирая мед, что они дают взамен? Ничего. Ведь в тропиках адансони легко находит себе пристанище и расселяется без помощи человека. Наоборот, он становится для адансони врагом № 1. Даже местные жители, попривыкнув к крутому нраву адансони, зовут ее «кали» — свирепая. Впрочем, поневоле в условиях односторонних поборов будешь свирепой.

Успех к северной пчеле пришел, как мы помним, не в последнюю очередь благодаря союзу с человеком. Ее порой весьма решительный характер укротила легкая струя дыма, но и сами северянки более терпимы к непосредственной близости человека, ограничивая зону его любопытства весьма скромными размерами «летного коридора» (закон пчелиных трасс).

Изменит ли адансони или ее генетический эквивалент в Южной Америке свой нрав или ей предстоит война с человеком? Признаки последней, правда, на «холодном уровне», уже витают: власти пострадавших стран серьезно рассматривают планы массированного использования ядохимикатов против дикорасселяющихся африканок. Только опасения нанести большой урон природной среде сдерживают их реализацию.

Адаптация новой пчелы на Американском континенте

К настоящему времени прошло уже более двух десятков лет с момента появления новой пчелы на Американском континенте, и картина ее поведения стала более полной. Выяснилось, что кровь «генетически плененных» итальянок не совсем умолкла в гибридах. Там, где чуть холоднее, они обнаружили более спокойный нрав, не утрачивая при этом общего свойства помесей — повышенной жизнестойкости. Север, «северность» в очередной раз проявили свое благотворное влияние, формируя у пчел сравнительно мирный «облик» поведения.

И в самой Бразилии положение явно нормализуется. Местные пчеловоды, пережив первый шок, понемногу пришли в себя и вновь взялись за прежний промысел. У них теперь есть опорные точки для улучшения насильно «въехавшей» на континент породы. «У нас с проблемой пчел-убийц покончено», заявил бюллетень бразильской конфедерации пчеловодов. «Есть гораздо больше шансов пострадать от бешеной собаки, нежели от пчел»,— утверждает специалист по африканским гибридам Л. Гонсалвиес со станции в Рибейран-Прету, откуда вырвались на волю 26 пчелиных «королев».

В итоге оказался прав и доктор Керр: меда гибриды действительно стали приносить больше. И все же быстрое распространение доминантных, или преобладающих, генов (в данном случае генов агрессивности) от небольшого числа исходных маток — серьезный, остерегающий факт и для нашего пчеловодства. Обладая исключительным богатством пород — среднерусской, карпатской, кавказской, украинской степной, дальневосточной и др., многие из которых приобрели мировую известность, мы широко практикуем их завоз в различные зоны страны, то есть в места обитания других пород. Последствия такой практики тоже бывают отличными от запланированных.

Предпочтения пчеловодов России

Так, соблазнившись достоинствами дальневосточной популяции, которые она проявляет в условиях особо сильного взятка с лип, этих пчел начали завозить и в Центральную зону России, южные районы Сибири. Меда в новых местах больше не стало, а хлопот прибавилось заметно. Вместе с переселенками в эти районы прибыл, минуя еще не установленные санитарные кордоны, и злейший паразит пчел — клеш, варроа. Выйдя на оперативный простор пасек России, Украины, других республик, он быстро «обжил» здешние семьи, нанося им неисчислимый ущерб. Многие пасеки, особенно мелкие, перестали существовать вовсе, другие опустели. На выживших же резко упало качество семей. Пчел приходится постоянно лечить, трудоемкость их содержания возрастает, удорожается продукция, падает медосбор, снижается опылительная деятельность этих насекомых. С большим трудом пчеловодство восстанавливается от варроатозного нашествия — еще одного отрицательного последствия излишне смелых манипуляций человека с формами жизни, которые создала природа в различных зонах, разведя их труднопреодолимыми и зачастую спасительными преградами.

Пчеловоды нашей страны, имея дело со строгой аборигенкой — среднерусской пчелой, отдали дань увлечения и поиску более миролюбивой породы. В свое время они широко открыли «зеленый свет» на свои пасеки кавказским пчелам, у которых, помимо миролюбия, нашли и другие ценные свойства. Однако практика показала, что бывшая жительница гор проявила незапланированную склонность пополнять свои запасы за счет местной породы, вводя нередко в заблуждение пчеловодов относительно конечных результатов медосбора. В годы же испытаний болезнями, суровыми зимами она несла большой урон, так что сейчас взоры пасечников вновь обращены к более надежной и проверенной здешней породе.

Известный знаток русского пчеловодства Н. М. Витвицкий (1764—1853) был твердо уверен в обратном: повышенная обороноактивность пчелиной семьи — верный признак ее медистости. Он писал: «Я всегда любуюсь на тех пчел, которые больно жалят, они всегда сносят много меда. Русские боровки составляют ныне одну из самых лучших пород пчел, может быть, в целой Европе. Мы должны дорожить этого рода добром и сберегать его от истребления как для собственной нашей пользы, так и для пользы нашего потомства».